Исповедь астронавта

Белаяр Сергей 

Руслан Гаврилюк, двадцати лет отроду, не спеша поднялся на третий этаж старого, знавшего лучшие времена панельного дома. Вставил ключ в замочную скважину. Два оборота, и дверь, обитая коричневым, ссохшимся от прожитого дерматином, отворилась, приглашая внутрь.

Руслан прошёл в прихожую, кинул рюкзак на тумбочку, заваленную всяким хламом, стянул куртку. Затем снял ботинки и аккуратно примостил их в углу, между истёртыми валенками и заношенными сапогами.

– Дед, это я! – громко предупредил Гаврилюк, на мгновение замерев у дверей, ведущих в комнату старика. Всякий раз Руслан панически боялся заходить внутрь, испытывая странный, ни с чем несравнимый суеверный страх перед небытиём. Страшился уже самой мысли о том, что на этот раз не увидит старика живым, не сможет поговорить с бывшим астронавтом, послушать рассказы из бесшабашной, наполненной романтикой и удивительными приключениями юности. И ещё о Космосе…

Старик был необычным собеседником. Начиная говорить об одном, сразу перебивался на другое, перескакивал с темы на тему. Но, как только разговор касался звёзд, дед становился предельно собранным и до занудства рациональным. Старик мог забыть, что ел на завтрак, но точные координаты любой планеты и её характеристики выдавал со скоростью компьютера. И ни разу не ошибался. Сначала это раздражало, но потом Руслан привык, привязался к деду, и теперь уже не мог представить своей жизни без старика – ведь именно он привил ему любовь к звёздам, тайнам мироздания. И каждый раз, когда Гаврилюк брался за ручку двери, он боялся, что со смертью старика из его жизни уйдёт смысл, рождённый рассказами ветерана о пережитых космических приключениях.

Те, кто помладше, считали деда забавным склочным пенсионером. К таким относились и родители Руслана, взвалившие на молодого человека бремя посещения старика. Сами они, хоть и жили всего в двух кварталах, в квартире бывшего астронавта появлялись редко, а вот Руслан захаживал к деду едва ли не каждый день, предпочитая бесцельному времяпровождению с ровесниками разговоры о сущности мироздания.

Едва Гаврилюк приоткрыл дверь в дедову комнату, в нос шибануло чем-то кислым. Казалось, закоснелый дурманящий запах был разлит в воздухе, наполняя помещение плотной пеленой безысходности и приближавшегося забвения. Такой запах всегда стоит там, где живут одинокие, покинутые неблагодарными потомками старики.

Отогнав мрачное наваждение, Гаврилюк решительно прошёл в комнату.

– Здравствуй, дед! – начал Руслан.

Из угла комнаты, где стояла кровать бывшего астронавта, послышалось приглушённое фырканье и скрип пружин.

– Здоровей видали! – огрызнулся старик, отворачиваясь к стене. Но затем, немного поразмыслив, обратил свой взгляд на гостя. – Чего припёрся? – спросил дед надломленным скрипучим голосом, как будто сам не звонил Руслану и не просил того зайти.

– Ты звонил мне? – уточнил Гаврилюк, подходя к кровати.

– Ещё чего? С какой это радости? – ополчился дед.

– Не знаю… – признался Руслан, опускаясь на тяжёлый дубовый табурет, стоявший у изголовья кровати.

Старик несколько минут непонимающе смотрел на внука, буравя тяжёлым, пронзающим насквозь взглядом. Вскоре в глазах деда появилось узнавание. Бывший астронавт расслабился. Попытался даже улыбнуться.

– Я уже думал, что не дождусь тебя, – сказал старик. – Что-то мне совсем нездоровиться.

– Может вызвать «скорую»? – поинтересовался Гаврилюк, шаря в карманах в поиске мобильного телефона.

Старик покачал головой.

– От смерти «скорая» не спасёт… – философски изрёк дед, на корню пресекая все попытки молодого человека набрать номер. – А старуха с косой уже близко…

– Ну что ты такое говоришь, дед? Тебе ещё жить и жить – возразил Руслан. – Ты ещё нас всех переживёшь…

– Не говори глупостей, внучок. Я своё отжил… – старик закрыл глаза.

Повисла пауза. Гаврилюк смотрел на бывшего астронавта и пытался угадать, какие мысли терзают деда. Старик никогда никому не звонил сам. Особенно в последние годы. Дед всё больше отрывался от реальности, быстро погружаясь в полубезумные грёзы и балансируя между жизнью и смертью. Руслан понимал, что старик умирает, но всё естество молодого человека противилось этому, загоняло мысли о смерти в самые тёмные закоулки сознания.

Когда молчание стало невыносимым, старик тихо произнёс:

– Моё время истекает…

– Дед, ну не говори так… – попросил Руслан, холодея от неприятного предчувствия. Надломленный голос старика так и сочился тленом.

– Мы все когда-нибудь умрём. Это только вопрос времени… Но я позвал тебя не из-за этого. Мне нужно открыть тебе одну тайну.

Руслан вопросительно посмотрел на деда. Тот лишь печально улыбнулся в ответ.

– Решил, значит, перед смертью исповедоваться, излить кому-нибудь душу, ибо чувствую, что не примет меня с этой тайной мать-земля. А ближе тебя у меня нет никого… И не пытайся возразить. Твои родители слишком занятые, чтобы навещать меня. Я всё понимаю – кому нужна старая рухлядь? Но ты другой, не такой, как все. В твоей душе ещё нет плесени равнодушия, разъедающего современный мир. И поэтому я позвал тебя, чтобы поделиться секретом, который храню уже не один десяток лет… – старик тяжело вздохнул. – Сия тайна велика. И знающий её не от мира сего…

Начинается… – обречённо подумал Руслан, ёрзая на табурете и приготовившись услышать очередной набор из библейских сказаний и околонаучной фантастики. Опять старика потянуло не в ту степь. Дед за последнее время сильно сдал, и уже не походил на того бравого старика, который смотрел на Руслана с множества фотографий, висевших на стене. Вот дед с министром обороны, вот – в космическом центре, вот – с умершей бабкой, дочерью известного астронавта. Дальше – фотки молодого деда. Тьфу, ты… деда в молодости. Лица, лица, лица… Ведь сколько друзей было, а теперь не осталось никого… Пока ты молод и полон сил, к тебе тянуться люди. Но как только покрываешься морщинами – уже никому не нужен… Даже собственным детям…

Печальные размышления Руслана были прерваны надсадным кашлем старика. Гаврилюк вскочил и рванул на кухню. Набрал воды. Дал напиться бывшему астронавту.

– Премного благодарен. – Дед оттолкнул руку Руслана, и откинулся на подушку. – Да, старуха заждалась меня… Потерпи, костлявая, скоро я буду твой…

– Дед, ты что-то говорил про тайну, – напомнил Руслан.

– Да. Ты ведь помнишь экспедицию «Фрейи»?

Руслан кивнул. Конечно, он помнил. Об этом трубили все газеты. Принципиально иная конструкция межпланетного корабля, выход за пределы Солнечной системы, поиск пригодных для колонизации планет, обширная исследовательская программа… Для своего времени это было решительным, если не сказать эпохальным шагом вперёд. Правда, полёт «Фрейи» влетел в копеечку – для финансирования проекта понадобились совместные усилия едва ли не всех государств Земли. Но результаты превзошли все ожидания – несмотря на то, что новые терраподобные планеты так и не были обнаружены, экспедиция увенчалась полным успехом – полученных данных с лихвой хватило на то, чтобы земная наука значительно продвинулась вперёд.

Дед был командиром «Фрейи». После полёта он стал Героем, был обласкан государством, а его портреты долгое время не сходили с первых полос центральных газет. Это теперь старик позабыт, позаброшен, а сорок лет назад его имя знал каждый школьник…

– Моя тайна, о которой я хочу поведать тебе, – продолжил бывший астронавт, – напрямую связана с тем полётом.

Руслан устроился поудобнее. Напрягся, ожидая продолжения рассказа.

– «Фрейя» была исследовательским звездолётом. Основной задачей экипажа было изучение районов, прилегающих к Солнечной системе. Стартовали мы удачно, точно по графику. Затем начались проблемы. То вдруг отказывала одна система, то резко ломались казавшиеся надёжными приборы. Складывалось впечатление, что какая-то неведомая сила сознательно не пускала нас дальше, стараясь остановить уже в самом начале пути. «Фрейя» капризничала, не хотела повиноваться приказам. И чем дальше от Земли, тем всё больше неполадок возникало в звездолёте. Команда нервничала, и я, признаюсь тебе честно, подумывал о том, чтобы отступить. Но приказ командования был однозначен – во что бы то ни стало добраться до назначенной точки и провести серию исследований. Так что отступать было некуда. Извечное стремление к полёту, изучению нового, постижению тайны, крепко сидит в человеческой крови, и отказаться от поисков нам не по силам. С глубокой древности Homosapiens стремился понять непонятное, увидеть невидимое, узнать непознаваемое. Это – наша сущность, второе «Я». Вряд ли найдётся во Вселенной другое такое любознательное существо, как человек. Особенно связанный приказом. И мы упорно шли вперёд, не считаясь с потерями. Я не щадил ни экипаж, ни «Фрейю» – изо дня в день, под оглушающий рёв двигателей, мы продвигались вглубь космоса. Команда свято верила в то, что мы действуем во благо всего человечества, двигаем науку. Мы были юными, а безусой молодости свойственно всё преувеличивать, мнить себя едва ли не равными богами. Когда ты юн, окружающий мир кажется таким понятным и доступным. Сдаётся, только протяни руку, и космос падёт к твоим ногам, откроет свои тайны.

Дед тяжело вздохнул.

И зачем только человек выходит в космос, – билась странная мысль в голове Руслана, – с какой стати берётся за работу, от которой отказываются даже боги? Зачем ему Истина, готов ли он принять её?

– Так вот, напряжение нарастало. Парни выбивались из сил, падали от усталости, какой там сон – хорошо, если удавалось поспать два-три часа в сутки. Трудно сказать, что вело нас. Простое человеческое любопытство, или что-то большее. Но уж точно не меркантильные интересы. Космос ведь не терпит суеты. Он был до нас и будет после, а всё земное – лишь пыль, налипшая на ладони вечности. Пройдёт время, миллион ли миллиард лет, и Вселенная стряхнёт эту пыль, сдует всякое воспоминание о человеке, превратив даже память в труху. Эх, если бы знать заранее, чем всё это закончиться…

Дед закрыл глаза. Сомкнутые ресницы подрагивали, и Руслану казалось, что старик вот-вот расплачется. Но бывший астронавт нашёл в себе силы продолжить:

– Вселенная будет существовать вечно, вопрос лишь в том, сумеет ли человек хотя бы приподнять завесу тайн, прикоснуться к великой сущности космоса, урвать у мрака немного света познания. Не будь этого стремления к познанию, человек так никогда бы и не вышел из пещер, навеки остался дикарём… Но я отвлёкся. Прости старика…

Руслан пожал плечами.

– Время тянулось мучительно долго. Дни складывались в недели, недели – в месяцы, месяцы в годы. Команда постепенно утрачивала боевой дух и надежду на успех. И, когда надежда грозила угаснуть окончательно, произошло то, чего мы меньше всего ожидали.

Гаврилюк вопросительно поднял брови.

– Мы как будто упёрлись во что-то, в некую невидимую стену, которая не позволяла нам двигаться дальше.

– Стену? В космосе? – ехидно спросил Руслан, едва не привстав от удивления.

– Не ёрничай! – строго приказал дед, осуждающе глядя на внука. – Ты и сам прекрасно знаешь, что в бесконечности никаких привычных для нас стен нет. Это было бы нонсенсом… Тем не менее, неведомый силовой барьер вырос на пути «Фрейи», не давая звездолёту прорваться вглубь космоса. Как мы не старались, но продвинуться вперёд хотя бы на сантиметр так и не смогли. Звездолёт надрывался, тратил последние капли драгоценного топлива, но преодолеть ограду не мог. Стена оказалась нам не по зубам.

Однако экипаж не хотел сдаваться. Мы долго бились над способом преодоления преграды, связывались с Землёй, но всё оказалось тщетно. Ограда не пускала «Фрейю» дальше, насмехалась над нами, оставляя возможность лишь молча наблюдать за тем, что находилось по ту сторону барьера. А там… Наши знания просто меркли по сравнению с теми тайнами, которые скрывала стена. Мы скрипели зубами от бессилия, рвали волосы от досады, но поделать ничего не могли.

И тут Эрик, наш штурман, вспомнил, что в мифах древних скандинавов говорилось о чём-то подобном. По верованиям викингов, боги оградили Мидгард, мир разумных существ для того, чтобы неупорядоченное, силы изначального Хаоса не могли уничтожить жизнь. Понимаешь о чём я?

– Начинаю догадываться… – как-то неуверенно сказал Руслан.

– Вот и хорошо, – широко улыбнулся дед.

– Получается, что вы ткнулись в ту самую стену, которой боги оградили Мидгард от Зла?

– Я всегда считал тебя сообразительным мальчиком, Руслан. Рад, что мои оценки оказались верными.

Молодой человек зарделся.

– Викинги верили, что стена служит предохранительной оградой от разрушительного начала, стремящегося уничтожить Гармонию, ввергнув упорядоченное в первоначальный Хаос. Но преграда имела и другое предназначение. Она служила барьером на пути всякого, кто хотел раньше предначертанного срока покинуть Серединный мир, прикоснуться к тайнам бытия.

– Что-то я не совсем понимаю, – остановил дедовы рассуждения Руслан. – Зачем ограждать человека от проникновения за стену? Одно дело спасти от Хаоса…

– Хороший вопрос, мой мальчик, – дед крякнул. – Для преодоления силового барьера необходим высокий уровень технической, умственной и моральной подготовки. К сожалению, пока достигнутого человеческой цивилизацией уровня развития явно недостаточно для того, чтобы попасть на ту сторону. Когда-нибудь мы сможем преодолеть стену, скинуть с себя оковы ограниченности и непонимания. Ведь только разорвав паутину невежества, пройдя долгий путь от дикаря до умеющего пользоваться разумом совершенного существа, вид Homosapiens сможет трансформироваться в идеальную форму, которой откроются секреты мироздания. И ограда падёт, явив человечеству тайны, скрытые от него плотной завесой неизвестности. Подумай сам, к чему может привести появление в космосе существ, обладающих ядерных оружием, но по уровню восприятия жизни мало чем отличающихся от ребёнка.

Барьер подразумевает не только материальные действия, но и духовное развитие, реализацию творческого потенциала, заложенного в человеке Природой. И, прежде чем лезть за барьер, человек должен преодолеть свой собственное невежество и эгоизм. Homosapiens бродит в потёмках самовлюблённости и ограниченности разума. Человек мнит себя подобным богам, предпочитая обманываться вместо того, чтобы признать свою никчемность и двигаться к Гармонии. Вспомни хотя бы Ренессанс. Людишки вдруг возомнили себя венцом творения, наивысшей разумной формой мироздания, перед которой должны пресмыкаться все иные формы жизни. Глупость, но она крепко завязла в наших мозгах. Дальше – хуже. Безумное стремление подстроить окружающий мир под себя принесло человечеству одни только разочарования. Мы засрали планету, превратив цветущую некогда землю в свалку. Мы разобщены, предпочитая не обращать внимания на беды других. Мы рвёмся в космос, не замечая того, что наши соседи умирают в нищете. Мы отваливаем на исследования Вселенной огромные деньги, а в то же время миллионы землян умирают от голода. Романтика межзвёздных путешествий, поиска братьев по разуму кружит нам голову, и мы не замечаем разумных существ, живущих рядом с нами. Чудно получается – искать разум в космосе, игнорируя его же у себя под боком…

Мы бросаем вызов пустоте первичного Хаоса, забывая о пустоте своего собственного «Я». Романтики нет, и никогда не было. Есть только суровая действительность, жестокая проза бытия. И, прежде чем думать о звёздах, человечеству нужно подумать о себе самом. Мы слишком далеки от Природы, чтобы соваться туда, где нас пока не ждут. Было бы чересчур самонадеянно утверждать, что братья по разуму примут нас с распростёртыми объятиями. Скорее наоборот. Они ринутся от нас, как от прокажённых, узрев червивую сущность человечества. Мы сверх меры жалки для того, чтобы предстать перед ликом неведомого. Сначала нужно навести порядок в собственном доме, а потом уже проситься в гости. Будь добр, подай мне воды…

Руслан поднялся с табурета и протянул деду стоявшую на тумбочке кружку.

– Спасибо, – поблагодарил старик, приняв кубок. Затем стал пить, жадно, словно боясь не успеть. Кадык ходил вверх-вниз, капли стекали по подбородку, но дед не замечал их.

Гаврилюк терпеливо ждал, когда старик заговорит вновь. Наконец дед продолжил:

– Мир вокруг нас жесток и несправедлив. Но с другой стороны было бы наивно ожидать от мироздания справедливости, ведь она – всего-навсего категория человеческой морали. Космос по ту сторону Добра и Зла в их человеческом понимании. Никто и никогда, будь то Бог, инопланетяне или демиурги, не пожалеют нас, не протянут руку помощи до тех пор, пока мы сами не поможем себе. Мы построили мир, где нет места любви к ближнему, и было бы глупо надеяться на то, что космос ответит нам взаимностью. Только тот, кто видит в другом человеке равного себе, достоин приобщиться к тайнам мироздания, зачерпнуть волшебной воды из источника Мимира. Мы можем попытаться сломить стену, но так никогда и не достигнем Истины. Тайны мироздания открываются только тем, кто готов принять их. Разве это не справедливо?

Руслан промолчал.

– В какой-то степени стена спасла нас от гибели. Ибо поведение неразумного человечества, дорвавшегося до секретов Вселенной, предсказать невозможно. Но, поверь мне, ничего хорошего из этого не вышло бы. У всех нас в характере есть некое величие, наплевательство по отношению к другим. Мы мним себя богами, а на самом деле человек – ничто, жалкая тварь, за тысячи лет своего развития так и не научившаяся думать. Да, мы достигли определённых вершин, но этого явно недостаточно для приобщения к потаённому. И стена лучшее тому доказательство. Мы пока ещё не готовы принять мироздание таким, каково оно есть. Слишком тяжёлой может оказаться ноша.

– Так что, сдаться? Опустить руки?

– Ни в коем разе. Нужно жить, учиться, совершенствоваться. И космос примет нас, признает равными. Но до этого ещё ой как далеко… Мы совершили большую ошибку, раньше времени постучавшись во врата неизвестного. Стоило ещё немного выждать, повзрослеть, в конце концов. Нельзя же всё время оставаться детьми. И те, кто построил стену, преподали нам хороший урок. Нечего соваться туда, где тебя не ждут…

Старик сделал ещё несколько глотков.

– Так в чём тайна, дед? Ты же не просто так позвал меня, чтобы поразмышлять об испорченности и недалёкости человечества?

Бывший астронавт усмехнулся.

– Конечно, нет. Вся тайна в том, что от нас скрывают правду, а полёт «Фрейи», вернее его результаты, являются грандиознейшим обманом в истории человечества. Никто и никогда не признается в том, что деньги налогоплательщиков, причём немалые, ушли впустую, а космосе нет ничего, что увязывалось бы с современным уровнем развития человеческой цивилизации. Мы не знаем даже миллионной доли процента тайн мироздания. Тупо бьёмся головой о стенку, не в силах преодолеть искусственного барьера, созданного Природой или Богом… А ведь людям нужны результаты. Нужно потешить своё самолюбие, доказать самому себе, что являешься не пустышкой, а чем-то стоящим. Всегда трудно признавать свою неполноценность. Поэтому в верхах решили, что сказать полуправду будет лучше для всех. И вот появилась афера «Фрейи»…

– Так что, вот это всё блеф? – недоумённо спросил Руслан, показывая рукой на развешанные на стенах фотографии, почётные грамоты, различные награды, которыми был удостоен дед.

– К сожалению, – старик потупился.

– И даже звезда Героя?

Дед кивнул. Тихо сказал:

– Все наши космические исследования – обман. Вселенная слишком сложна, а наши представления о ней ошибочны, лишены логики и здравого смысла. Всегда проще соврать, чем сказать правду, особенно, если эта правда не укладывается в привычные рамки. Мы не готовы принять законы мироздания. Возможно, когда-нибудь это произойдёт, но пока стена сохраняет нас от поспешных шагов, принятия рискованных решений.

Надолго замолчали.

– И что мне делать с этой тайной? – наконец спросил Руслан.

Старик, насколько это позволяло лежачее положение, пожал плечами.

– Тебе решать. А я просто не мог уйти, не рассказав тебе правду.

Бывший астронавт умолк, внимательно глядя на молодого человека.

Привычный мир Руслана трещал по швам. То, что казалось монументальным, не требующим доказательств, было повергнуто в прах. Построенный на лжи мир вызывал отвращение, презрение к людям и самому себе. Почему правители решают за нас? Кто они такие, что определять, что истинно, а что ложно? Ведь нет ничего хуже, когда решают за тебя. И пусть выбор будет небогат, но это будет твой выбор. Человек может жалеть о нём, но никто не сможет указать ему, что он не воспользовался выбором. Строители стены поступили мудро – зачем принимать в свои ряды несмышлёнышей, на воспитание которых уйдут годы, если не миллионы лет, когда можно просто дождаться, когда человечество дозреет само. Генезис людского рода может длиться веками, но для тех, кто смог построить барьер, время не такая уж важная вещь. Сознательно ограничивая рвение человечества, хранители космоса намеренно приняли единственное правильное решение – оставить выбор за человеком. Развиваться, чтобы достигнуть вселенской гармонии, либо замкнуться в своём тесном мирке, погрязнуть в самолюбовании и глупости. Ведь для космоса нужна совершенно иная психология, абсолютно новые подходы. А полуправдой стену не сломить…

– Мне жаль, что так получилось, – тяжело вздохнул дед. – Но правду, какой бы страшной она не была, нужно принимать стойко. Вспомни: древние постоянно искали Истину. Но никто не задумывался над тем, готовы ли мы принять её. Когда же в конце концов Истина стала близко достижимой реальностью, то оказалось, что в космосе нас никто не ждёт. И так будет продолжаться до тех пор, пока человечество не вырвется из тесной клетки самовлюблённости и ограниченности собственного сознания. Сломить стену можно только знанием. Ведь хаос, в который стремится погрузить мироздание Зло, начинается с хаоса в головах. И любая цивилизация идёт через Хаос к Гармонии. Тяжело бороться с собственными привычками, глубоко въевшимися в кровь. Но космос требует понимания, принятия истины, какой бы страшной она не казалась. Можно обманывать себя, уверять остальных в своей исключительности, но итог один – пока мы не созреем, как материально, так и умственно, в космосе нам делать нечего. Ведь на поступках человека всегда лежала печать отсутствия всякой логики, несмотря на абсурдное стремление максимально распланировать свои действия. Нас будут обманывать до тех пор, пока мы будем готовы принять ложь. И будет ещё не одна экспедиция, но все они закончатся так же, как одиссея «Фрейи». Ничем… Нужно иметь мужество для того, чтобы принять вселенную такой, какая она есть, а не изменять её согласно своим извращённым вкусам. Нам не достичь Гармонии до тех пор, пока в наших головах будет верховенствовать Хаос.

Голос старика становился слабее. Было видно, что дед держится из последних сил, стараясь успеть выговориться, скинуть с плеч тяжкий груз ответственности.

Руслан слушал, не перебивая.

– Будущее зависит от думающих людей. Только они смогут дойти до конца, принять мироздание. Остальным остаётся уповать на властьимущих, обманывающих людей в угоду сиюминутным интересам. Ложь принимает лишь тот, кто не вкусил горечи правды. Но ложь не может быть бесконечной. Рано или поздно мы придём к Гармонии. Нужно только верить…

Старик вновь замолчал. Последние слова дались ему с трудом. Пошарив рукой по тумбочке, дед дрожащей рукой поднёс кружку ко рту. Сделал глоток.

Гаврилюк смотрел на покрытое испариной лицо бывшего астронавта, ощущая себя жалким пигмеем, стоящим у ног пирамиды. Ещё никогда ему не было так трудно сделать выбор. Истина или ложь во спасение? Трудные поиски правды или идиотский человеческий нарциссизм?

– Руслан, у меня будет к тебе одна маленькая просьба…

– Да, дед.

– Постарайся оставаться человеком. Не верь лжи, а иди к Истине, какой бы трудной ни была дорога познания. Не вини старика, поверь, мы не могли по-другому. Наше время диктовало свои правила…

Гаврилюк прикусил губу, стараясь не выдать охватившего его волнения. Старику легко говорить. Тяжелее Руслану, вмиг потерявшему все жизненные ориентиры.

– Руслан, я умираю. И на пороге смерти хочу признаться – я рад, что ты есть у меня. Я знаю, что ты не оставишь космоса даже после того, что я тебе наговорил. Только сейчас ты будешь знать, с чем тебе придётся столкнуться. Верь только опыту, смело иди вперёд, и истина, которую искали древние философы, сама упадёт в руки человека. Нужно только верить… И никогда не сдаваться...

* * *

Деда похоронили с почестями. Сам президент Земной федерации почтил за честь присутствовать на погребении командира «Фрейи». Похвалы лились потоком, добавляя в бочку лжи ещё одну ложку неправды.

Руслан с успехом окончил университет, затем аспирантуру, но космосом больше не занимался, всецело сосредоточившись на исследованиях человеческой психики.

Старик ошибся.

О дедовой тайне Гаврилюк никогда больше не вспоминал, променяв поиски Истины на богатство и славу…

31 марта – 2 апреля 2009 года.